Послушник - Страница 103

103

Обнаружить, что ближайший друг и родственник наследника престола – сатанист, я не ожидал. Вот почему Церковь не поднимает вопрос открыто, сейчас нам только скандала не хватало. Если дело всплывет, то по уши замазанным в… экскрементах, скажем так, окажется и дофин. Народ, и без того недовольный династией Валуа, окончательно отвернется от Карла. Я скрипнул зубами, нерешительно стукнул кулаком по ладони. Похоже, разоблачить негодяя сейчас – значит сыграть на руку англичанам.

Вот ситуация! Рядом с тобой убийца детей, а ты ничего не можешь сделать. Не могу? Ну это мы еще посмотрим. У меня перед господином де Рэ громадное преимущество, поскольку я-то знаю, что за тварь прячется под личиной вельможи, зато господин барон совершенно не в курсе, кто я такой.

А кроме того, есть разные способы убрать человека. Знающему лекарю вовсе не обязательно выполнять шаманские пляски с мечами и булавами, специалист может справиться с проблемой иначе. Зачем тыкать в человека острым железом, если для достижения нужного результата достаточно одной таблетки?

Утешив себя подобным образом, я побрел на замковую кухню, чтобы все-таки добыть немного коньяка. Его, как и шампанское, тоже создали монахи. А посему на обоих напитках лежит некий отзвук божественной благодати.

И с высокой колокольни плевать мне на британцев, которые в двухтысячном году решили поподробнее изучить сорок самых популярных спиртных напитков мира. Как патриоту России, мне душу согрела весть о том, что наша водка признана самой чистой и безвредной. Эх, не догадались глуповатые англосаксы попробовать русскую водку вместе с соленым огурцом, а еще лучше – с квашеной капустой, тогда ее мигом назвали бы напитком тысячелетия.

А вот коньяк надменные британцы объявили самым вредным напитком из существующих. Ну не любят они французов, ох, не любят!

Вот представьте: для начала надо вырастить белый виноград строго определенных сортов, собрать тяжелые сочные виноградины и изготовить сухое вино. Затем дважды перегнать, получившийся коньячный спирт залить в новые дубовые бочки. Из них напиток впитает аромат и цвет настоящего коньяка, а уже через несколько месяцев получит право называться бренди.

И уж потом заботливые руки аккуратно перельют его в старые бочки, где в тиши и прохладе гигантских подвалов со старинными каменными сводами коньяк долгими годами будет доходить до нужной выдержки. Хочешь – пять лет, а хочешь – двадцать, да хоть сто пятьдесят, было бы желание.

И после всех тех многовековых трудов, когда большая часть человечества давным-давно по достоинству оценила удивительное творение французских виноделов, британцы предлагают выплеснуть коньяк на обочину истории? Три ха-ха! Да черт с ними, с малохольными. Что англичанину смерть, то французу русского происхождения – как бальзам на душу.

Я посмаковал на языке ароматный янтарный напиток, сделал маленький глоток, блаженно откинулся на спинку стула возле жарко пылающего камина. Именно в тот момент я твердо понял, причем не разумом, что пустое, а всем сердцем: англичанам суждено проиграть. Ни за что не сможет нация, что столетие за столетием давится грогом и элем, победить тех, кто вкушает коньяк!

Как оказалось, барон де Рэ прибыл с совершенно ясным и недвусмысленным приказом от дофина организовать охрану легендарной девушки из народа, слухи о которой со скоростью ветра разнеслись по всей Франции. Повсюду отмечается небывалый подъем энтузиазма, в королевскую резиденцию ежедневно прибывают десятки добровольцев, желающих вступить в армию. Никто не сомневается, что на этот раз англичане будут разбиты.

Потому, узнав о попытке отравить Жанну, дофин пришел в страшную ярость. Барон Жиль де Рэ, как страстный патриот и дворянин, известный стойкой неприязнью к англичанам, сам вызвался охранять Деву Франции. Посовещавшись, Королевский совет решил, что Жанна должна перебраться в военный лагерь близ Тура. Как только Дева прибудет в набитый войсками бивуак, охранять ее станет намного проще, ведь армия есть армия, и посторонних там видно за версту.

Даже торговцы и гулящие девки, какие надоедливыми прилипалами следуют за каждым войском, и то насквозь знакомы солдатам. Как и водится у порядочных людей, эти профессии перешли к ним по наследству от отцов-матерей, многие из которых были хорошо знакомы с родителями воинов.

Все полтора месяца, пока мы сидели в замке Кудре, французы собирали имеющиеся силы в единый кулак. Вчера Королевский совет решил, что уже собранных сил вполне достаточно для снятия осады с Орлеана, пора представить войску Деву Жанну и выступить против англичан.

Все эти подробности я узнал уже в пути, поскольку сразу после завтрака мы выступили в Тур. Старый граф надтреснутым голосом попрощался с нами, трижды перекрестив на прощание, заплаканные глаза графини Стефании не отрывались от статной фигуры Жака де Ли, тот был непривычно хмур и печален. Кажется, только двое из присутствующих цвели улыбками: звонкоголосый замковый менестрель да барон де Рэ.

Причудливо плетет судьба, порой так завертит в хороводе событий, что голова идет кругом. Мало ли шевалье во Франции, но в сопровождающие к Деве Жанне дофин назначил именно знатного барона и достойного рыцаря Жиля де Рэ. Славное имя, до боли знакомое лицо. Веселое, полное жизни, да и сам он как сгусток энергии. Внешне барон хорош собой, у него выпуклые черные глаза, тяжелая нижняя челюсть, маленькая холеная бородка.

Когда Жанна представила нас барону, я вел себя скромно, но с достоинством. Я не боялся, что сьер де Рэ опознает обидчика, поскольку вблизи он видел меня всего лишь несколько секунд, а лицо я в тот раз разукрасил черными полосами. К тому же большую часть нашего прошлогоднего свидания было темно, а шевалье быстро убегал. Я вежливо поклонился, когда назвали мое имя и должность. Выпрямившись, обнаружил прелюбопытную вещь: барон прямо поедал меня горящими глазами. Поймав мой взгляд, де Рэ тут же отвернулся.

103